Политсвинарник

Цыган Алоиз пишет:

цитата:

После всех моих скитаний и приключений я очень спокойно отношусь к понятию "личное имущество". Но твоя книжка с автографом рядом с Дядечкиной "Десантной операцией" - это неприкасаемое.

Цыган шел по обочине дороги. Изредка, шурша каучуковыми шинами по уходящему вдаль асфальту, мимо него проносились роскошные автомобили, в которых сидели упитанные розовощекие мужчины и молодые дамы закутанные в дорогие меха. Цыгана обдавало выхлопными газами, из улетавших вдаль машин доносился смех. Цыган откашливался от едкой гари, сплевывал себе под босые ноги, бурчал под нос: "ишь ты, хозяева жизни, вдаль помчались... езжайте, езжайте" и продолжал понуро брести вдоль дороги неспешно переступая грязными босыми ногами с потрескавшимися пятками. "Лошадку бы мне, какую никакую а лошадку бы... Что за цыган без лошадки...Нельзя цыгану без лошади...". Мысли роились в голове Цыгана как стая мух, висевшая над его грязной, давно не видавшей мыла и расчески черной копной спутанных волос. За спиной Цыгана висела старая, потертая котомка в которой лежало две подковы, завернутый в нечистый носовой платок пряник, который он украл на ярмарке в городе Nске у зазевавшегося торговца дне недели назад и две книги. Цыган никогда не умел читать и безусловно пустил бы любую книгу, да что там книгу, клочек бумаги на самокрутку, но эти книги Цыган берег. Он не знал о чем они, но знал кем они написаны. Одна большая, в хорошей дорогой обложке синего цвета была написана самим Дядечкой. Дядечку Цыган никогда не видел и не знал кто это. Но на любой ярмарке, где собирались бывшие моряки и вообще люди неравнодушные к морю, даже из числа тех, кто воду видел только в тарелке с супом, Цыган всегда слышал о Дядечке. Иногда разговоры о Книге Дядечки перерастали в шумные ссоры, зачастую заканчивавшиеся драками, в которых победителями всегда бывали худощавые люди с узкими глазами, громко кричавшие "Банзай!". Кто такой "Банзай" и какое отношение от имел к Дядечке Цыган не знал. Да это ему было и не интересно. Море Цыган тоже не любил. В море не было лошадей. Но книгу Дядечки он любил рассматривать. В книге было много картинок, людей и кораблей. Корабли Цыгана не интересовали, а фотографии людей он рассматривал вечерами, остановившись на ночлег где нибудь в стогу на окраине дороги. Он рассматривал фотографии, шевелили губами, причмокивал и о чем то думал. Искал ли он на этих фотографиях Дядечку, или представлял себя одним из мужчин на фото, мы увы не узнаем. О второй книге известно меньше, как впрочем и об авторе, написавшем эту не знаменитую книгу. Но Цыган любил эту книгу. И даже не столько саму книгу, как могучего человека, живущего в далеких, холодных землях. Он знал что этот человек, до того, как стать писателем выступал в гастролирующем цирке с номерами по поднятию тяжестей. Цыган держа книгу в руках закрывал глаза и видел себя на арене цирка, в вышине был голубой купол, на рядах сидели молодые дамы, а он в полосатом трико, полоски оранжевые с белым, играл мускулами, подкручивал черные как смоль усы и играючи подбрасывал нас собой 2-х пудовую гирю, с легкостью поднимал штангу и совершал разные акробатические трюки. Хотя слово акробатические Цыган не знал. Но он проделывал на арене цирка все то, что раньше делал могучий человек написавший книгу. Женщины бросали к его ногам цветы, кричали "Бис, Браво!", а он все сильнее закручивал кверху свои черные , шикарные усы, совсем как профессор, которого он однажды видел на перроне вокзала в городе Nске.
Предаваясь сладким мечтам Цыган засыпал.