Политсвинарник

Выдержка из текста. (Если будет интересно кинувесь текст.)

Масштабы этого бедствия историки поняли столетие назад. Новгородские пятины последних двух десятилетий XVI века стали сравниваться ими с пустыней. В.Ф.Загорский писал: "Писцовые книги Шелонской пятины за 1571 и 1576 годы походят на громадные кладбища, среди которых кое-где бродят еще живые люди. Не только отдельные деревни и поместья, - целые погосты иногда стоят пусты". Б.Д.Греков отметил, что перепись 1583 года представляла собой "траурную книгу".
Какие только оценки не давали исследователи данному периоду: "великая крестьянская проруха" (Н.Е.Носов), "общий и один из самых крупных переломов, когда-либо испытанных русским народным трудом" (В.О.Ключевский), "остановка поступательного движения исторического процесса" (Л.В.Черепнин), катастрофа (А.Л.Шапиро).
Некоторые историки не могли поверить в масштабы бедствия и предположили, что "пустота писцовых книг - совершенно условное понятие", запустение - искусственное. И.Д.Беляев писал, что во время составления книг помещики удаляли крестьян со своих земель, даже прятали их в лесах, потом возвращали на прежние поселения.
Проведенные археологические исследования позволяют поставить точку в споре о достоверности сведений книг конца XVI века.
Книги прямо указывают на наипервейшую причину запустения деревень Жабенской волости: "великого князя подати", "тягло", "худобу", "опричну". Специальные подсчеты показали, что налоги в течение правления Ивана Грозного возросли более чем в 10 раз. Книга 1572-1573 годов называет сроки запустения крестьянских хозяйств от "опричны" - от 7 до 4 лет. Часто фигурирует срок 7 лет. А это именно самое начало опричнины - 1565-1566 годы, время наиболее активного устранения противников Ивана IV. В чем конкретно проявляется фактор "опричны" для крестьянских хозяйств, писцовые книги не сообщают. Между тем, "опрична" поглощала регулярно одно хозяйство за другим. Это позволяет сделать вывод, что террор Ивана Грозного был направлен не только против бояр, дворян, - личных противников, но и против рядового населения, высказывавшего недовольство налогами, тяжелым бременем правления царя. Шло подавление недовольства, охватившего народ. Массовый террор против народа начался сразу, в 1565 году. Осуществлять опричнину в деревне мог мощный полицейский аппарат, указанный в Обыскной книге 1572-1573 годов. В его состав входили 10 десятских, двое пятидесятских, один сотский. Безусловно это были представители местной общины. Но сам аппарат в условиях всеобщего террора легко было переориентировать на поиски недовольных в крестьянской среде.
Историки и раньше писали, что в годы опричнины крестьянство страдало вместе с опальными дворянами, имения которых грабили во время наездов опричных помещиков, но при этом подразумевался в основном лишь один 1570 год - год погрома Новгорода и Пскова.
"Государев поход" был ужасающим по своей жестокости. Кровью был залит весь Новгород. Точные сведения о количестве жертв установить нельзя. Цифры в источниках даются разные. Синодик опальных царя Ивана Грозного называет 1505 человек, Курбский пишет о гибели 15 тысяч людей, иностранцы Траубе и Крузе приводят цифру 27 тысяч, псковский летописец - 60 тысяч погибших. Новгородские летописи сообщают о 10 тысячах убиенных, погребенных в скудельнице у церкви Рождества Христова "на поле" в октябре 1570 года.
Во время этого погрома пострадали и дворяне Жабенской волости, например, Палицыны. В Синодике опальных царя Ивана Грозного среди казненных указаны новгородцы Неклюд, Никита, Ратман, Тимофей, Федор Палицыны. Те же имена находим и в Обыскной книге Деревской пятины 1572-1573 годов. Им принадлежали деревни Жаровского конца.
В результате перечисленных факторов началось массовое бегство крестьян из Новгородской земли. Оно приняло, как замечают некоторые исследователи, панический характер. А современник записал: "От сего мнози людие поидоша в нищем образе скитатися по чужим странам".
Воистину это был великий крестьянский исход. Историки наметили направления ухода крестьян: Русский Север, Поморье, и особо мощный отлив последовал в южном и юго-восточном направлениях, на новые громадные приобретения Москвы на Средней и Нижней Волге, где были тучные черноземы. Уходили люди также и из городов. Посадское население Русы и Новгорода в это время сократилось в 10-20 раз.
Катастрофическое запустение Новгородской земли не могло не запечатлеться в народной памяти. До сих пор среди жителей Фировского района, территориально приходящегося на древнюю Жабинскую волость, бытуют легенды о разорении деревень. Называют его "Литовским разорением". Народ объясняет опустошения нашествием иноземцев, указывая при этом на многочисленные "литовские могилы" - курганы I-го тысячелетия нашей эры. Но что было разорять в пустой Жабенской волости, разоренной не иноземцами, а своим правителем?
Мне представляется, что эта легенда восходит к XVII веку, ко времени после польско-литовского нашествия, когда пустынное верховье Шлины осваивалось новым пришлым населением и происходила новая колонизация края. Новые поселенцы, видя пустынные места и зная о действиях поляков и литовцев в центре Московии, давали запустению свое объяснение. Оно и сохранилось до наших дней. Нынешние фировчане - это не прямые потомки тех людей, кто искони жил на данных землях, а в основном потомки людей, пришлых сюда и заново осваивавших запустевшую Жабенскую землю с начала XVII века.
Кризис эпохи Ивана Грозного имел для Северо-Запада и Центра России губительные последствия. Он превратил цветущую землю в пустыню, нанес сильнейший удар по местным общинным традициям, имевшим мощные корни. Деревни стали пустошами. Кризис положил конец здесь и самой местной общине. Идеи последней переместились на юг на свободные от ока государева земли казаков да продолжали сохраняться на Севере. Община, которую историки застали в России в XIX в., была совершенно иной по характеру - государственной, крепостнической, лишь только внешне чем-то схожей со свободной крестьянской общиной эпохи средневековья.
Крепостничеству была открыта прямая дорога. Оно пустило свои корни прежде всего на пустынных, свободных от крестьянских общин территориях.
Экономическая катастрофа конца XVI века отбросила Россию на несколько десятилетий (или столетий?) назад. Белоглиняные черепки от горшков, которые я держу в руке, - символ той эпохи. Иван IV поступил с Новгородской землей, как с прекрасным сосудом, швырнув его к своим ногам и разбив его на мелкие кусочки. Сколько труда русскому народу стоило, чтобы собрать этот сосуд! Потребовалось столетие, чтобы дым от крестьянских печей вновь взвился над селигерскими лесами. Однако больше половины деревень так и не возродилось.
На основании комплексного историко-археологического исследования нам удалось локализовать многие деревни Жаровского конца, Яковлевской волостки, округи погоста Жабна, заморинской части Вятичей, - четырех территориальных структур Жабенской волости. Наконец-то они вышли из исторического забвения. Селища локализованы, определено время их возникновения и исчезновения, прослежены основные этапы исторических судеб населенных пунктов. Одним из важнейших результатов явилось выявление практически повсеместно общин. Становится очевидно, что в XIV-XVI веках деревенские, владельческие, погостские общины играли заметную роль в жизни новгородского общества. Но этот вывод ставит перед исследователями целый ряд вопросов. Главнейший из них - происхождение общин XIV-XVI веков: какие у них истоки, восходят ли эти общины к более ранней поре или они возникли в эпоху позднего средневековья независимо от предшествовавшего этапа исторического развития?
Считать общины XIV-XVI столетий самобытным явлением этого периода у нас нет оснований. Еще во времена Киевской Руси существовала соседская территориальная община - вервь, что прекрасно известно историкам. Да и обилие памятников второй половины I-го тысячелетия нашей эры - XIII веков в бассейне реки Шлины прямо указывает на то, что система расселения эпохи писцовых книг возникла не на пустом месте. Ей предшествовала богатая история. Поэтому наша ближайшая задача - выявить истоки общинных традиций XIV-XVI столетий, спуститься с вершины исторического айсберга к его основанию, совершить погружение в толщу веков.